ВПЕЧАТЛЕНИЯ ЕДЫ

"Пока не передавят интеллигенцию - России нельзя жить. Ее надо просто передавить. Убить", - в отчаянии написал в 1915 году Василий Розанов, глядя на происходящее в стране и вполне отчетливо предвидя, что будет дальше. Сегодня не 1915 год, а я - не Василий Розанов, но временами очень хочется сказать то же самое.

Да, да, все о том же - о беседе "Юры" и "Владимира Владимировича". Не могу понять аргументацию критиков Юрия Шевчука, снисходительно называющих его едва ли не наивным дурачком, не умеющим себя вести с властью. Евгений Гришковец пишет, что Шевчук был похож на ходока у Ленина, подающего челобитную. Актер и писатель сожалеет, что "почтенный музыкант, заработавший доброе имя бескомпромиссной работой", позволил поставить себя в ситуацию, в которой победить невозможно. О том, что аргументация Гришковца малоубедительна, здорово написал в "Огоньке" Андрей Архангельский. Но все же позволю себе еще пару замечаний.

Гришковец пишет о Шевчуке: "Он настолько сработал на пропагандистскую машину, им настолько здорово сманипулировали! Он помог создать ощущение того, что власть наша допускает свободный и вольнодумный диалог с собой". Да, действо можно было бы воспринять именно так, если бы не момент, когда Шевчук говорит, что помощник Премьера предупредил - не задавать острых вопросов. Владимир Владимирович, ничуть не скрывая усмешки и чуть ли не подмигивая, ответил: "Юра, это провокация!" Смотреть на Премьера в этот момент, прямо скажем, было неприятно.

Такое ощущение, что власть уже совершенно перестала стесняться кого бы то ни было: "Да ладно, все же свои, все всё прекрасно понимают". Но не думаю, что народ дошел до такой степени обыдления, чтобы воспринять эту насмешку над собой как плюс к характеристике Премьера. А уж кого власть стесняется меньше всего, так это творческую интеллигенцию. Совершенно прав тот же Архангельский, говоря, что интеллигенция, видимо, окончательно решила избавиться от векового комплекса наивности (а, значит, и неспособности к лицемерию) и первая демонстрирует такую лютую ушлость, что любо-дорого посмотреть.

Да, собственно, вся постсоветская история России показала вовсе не стремление интеллигенции к творческой свободе (которой ей ужасно не хватало в СССР), а исключительно намерение как можно выгоднее конвертировать свои таланты в твердую валюту материальных благ и близости к власти. У художников выработался такой поразительный нюх на веяния времени, что куда там бедным советским интеллигентам, не поспевавшим за изгибами линии партии. "У художников, поэтов, музыкантов... есть свои неповторимые возможности высказаться. И художественного слова, поэтического и музыкального, никакая власть заткнуть не может", - не унимается Гришковец.

Если следовать этой логике, в России уже давно должен был произойти художественный взрыв. Но нет. Который год идет неслыханное разграбление страны, а интеллигенции - хоть бы что. Хоть бы словечко протеста. Но как ни включишь телевизор, обязательно наткнешься на отчет о вручении в Кремле деятелям культуры и искусства каких-то там бесконечных в своем разнообразии орденов… Нас уверяют, что говорить с властью о свободе - дурной тон. Спросить о происхождении собственности - тоже. О жуликах во власти? Как можно! О тотальном воровстве? Фи! Любой, кто публично пытается задавать подобные вопросы, намеренно маргинализируется в глазах общества.

Давайте лучше поговорим на цивилизованные темы - о том, что в самолет не пускают со сцеженным молоком (Арбенина), о спасении уссурийских тигров (Лагутенко) и правах домашних животных (Макаревич). Это ли не издевательство над "туземным социумом"? Мне понравилось, как главный редактор журнала The New Times Евгения Альбац, посмотрев историческую встречу, с ужасом воскликнула: "Макаревич, "Машина времени", - господи, вся юность". "Впечатления еды теперь главные", - писал Розанов в 1917 году. У меня такое ощущение, что они главные и сейчас. Буквально на каждом телеканале деятели культуры поучают сограждан, как бы так посмачнее что-нибудь пожарить, сварить, засолить, а потом - позаковыристее сожрать. Думаю, эти передачи в полной мере отражают нынешнюю суть типичной творческой интеллигенции.