Андрей Макаревич: «В Казани нас спасало то, что братва нас уважала»

Вчера в рамках «Аксёнов-феста-2010» Андрей Макаревич представил в казанском «Новом книжном» свое новое произведение – «То, что люди поют по дороге домой», а также ответил (очень доброжелательно, с терпением и юмором) на многочисленные вопросы казанцев. «БИЗНЕС Online» приводит наиболее интересные фрагменты общения Макаревича с читателями и поклонниками.

МОГУ И СПЛЯСАТЬ, НО ЭТО ОЧЕНЬ ДОРОГО 

- Андрей Вадимович, а вы сами что поете по дороге домой?

- Это смотря в каком состоянии возвращаюсь.

- Когда вы решили, что будете заниматься музыкой?

- Когда услышал «Битлз», в 14 лет. Влияние их было сумасшедшим. Сейчас молодые люди на каком-то отрезке жизни тоже испытывают помешательство от музыки, но это не идет ни в какое сравнение с той степенью помешательства, которое происходило в 60-е. Все осложнялось тем, что ничего нельзя было достать. Сейчас – пошел и купил, в Интернете – любая информация. А тогда приходилось идти на невероятные ухищрения, граничащие с нарушением закона, чтобы хоть капельку информации раздобыть. Но от этого она становилась во сто крат сильнее.

- Слушаете ли вы сегодня «Битлз» или предпочитаете новую музыку?

- «Битлз» я все также люблю, но настолько хорошо знаю, что могу не ставить пластинку, а просто в голове проиграть от начала до конца. Что касается нового… Я не слышу новых звуков, которые бы вызывали у меня появление мурашек на коже, я скорее копаюсь в прошлом. Мне нравится эпоха 30-50-х годов, когда в моде были красивые мелодии и красивые аранжировки. Джазовые стандарты были написаны тогда, и они играются всеми музыкантами мира до сих пор.

- Сегодня может появиться группа по масштабам сравнимая с «Битлз»?

- Она не может появиться, потому что дело не только в таланте музыканта, но и в массе сопутствующих обстоятельств. Много вещей должно сойтись в одной точке. Сегодня мир устал от музыки, человечество тошнит от нее. Наелись. И это понятно. Полвека был ужасный перекос: молодые люди планеты побросали все и свихнулись на музыке. Это ненормально. Сейчас положение выравнивается.

- Вы могли бы нам спеть, чтобы мы потом перед друзьями похвастались?

- Я могу даже сплясать, но это очень дорого.

ЧТОБЫ ЧЕРТИ НЕ УСЛЫШАЛИ 

- Как вы познакомились с Аксёновым?

- Сначала заочно – я читал его вещи, отец ими восхищался и вслух читал на всю квартиру с утра до ночи. Потом еще до отъезда Василия Павловича в Америку была какая-то тусовка в доме на Большой Грузинской. Меня туда притащили, была куча шестидесятников, зарубежных журналистов, как тогда водилось, много выпивки, говорили, что вот-вот Высоцкий придет. Пришел Василий Павлович в красивом пиджаке, роскошно выглядел совершенно. Чего-то я там на гитарке играл, замирая от ужаса. Но не могу сказать, что мы познакомились. А много времени спустя нас представили друг другу Кабаков, Веллер и Миша Генделев. Потом я Василию Павловичу тоже с ужасом подарил свою книжку. Она у него лежала-лежала, видимо, он ее не открывал, а потом открыл и позвонил Веллеру и Генделеву и сказал, что все это очень здорово. Мы стали общаться. И вот так, сидя за столом, сходу придумали этот фестиваль, потому что выяснилось, что Василий Павлович очень давно в Казани не был. И тут же за столом с нами сидел Ильсур Метшин, который сразу сказал: «Так давайте делать! Замечательно!»

- Что интереснее – выступать на сцене или проникать в сердца людей через литературу?

- Несравнимые вещи. Когда находишься на сцене, это очень мощная энергетика. Не зря говорят: человек, извлекающий звуки из музыкального инструмента, получает гораздо больше энергии, чем тот, кто просто слушает музыку. Я на концертах здорово заряжаюсь.

А писательство - дело опосредованное. Сидишь один, тебе кажется, что что-то получилось. Но это совершенно не значит, что это ценно для человечества. Хотя я не червонец, чтобы нравиться всем на свете.

- Чего вы еще не успели высказать в жизни, но еще скажете?

- Очень опасно хвастаться несделанным, потому что чёрт тут же услышит, и ничего не получится. Я до сих пор не совсем настоящий писатель, потому что писатель это тот, кто сочиняет. Я могу сколько угодно сочинять в стихах, но как только дело касается прозы, - лишь описываю то, что видел. Словом, несочиненная история. И этого рубежа я перепрыгнуть не могу, но, надеюсь, это когда-нибудь произойдет.

- Ваши любимые писатели на сегодня?

- Их очень много, слава Богу, проза не умирает. Шишкина люблю, очень люблю то, что пишет Дмитрий Быков, это совершенно блестящие труды, читаются на одном дыхании. Жаль, что малоизвестен прекрасный поэт Михаил Генделев, после Бродского он – вторая фигура в русской словесности.

ЗАРУБЕЖНЫМ АРТИСТАМ НА «СОТВОРЕНИЕ» НАПЛЕВАТЬ

- Что для вас Казань?

- С Казанью знаком очень давно. Но Казань сегодняшняя вытеснила из меня образ Казани 80-х. Это был сильно пыльный и очень бандитский город, и нас спасало только то, что братва нас уважала. Как-то все обходилось хорошо, пить только очень много приходилось с ними… Конечно, с Казанью чудо произошло, она очень хорошо выглядит, особенно в солнечную погоду. И, по-моему, у вас сохранен пока баланс старого города, купеческой архитектуры и нового.

- Что будет на Сотворении мира в следующем году?

- Это будет зависеть от бюджета фестиваля. Могу сказать без всякого подхалимства, что мы невероятно благодарны вашей мэрии за то, что она на себя берет финансовую часть организации фестиваля, а это очень недешевая история. И если российские артисты, когда им рассказываю, что на Сотворении все бесплатно, еще соглашаются снизить свои гонорары, то артистам зарубежным, как правило, на это наплевать. У них стоит концерт вот столько-то и изволь заплатить. А стоит он иногда безумных денег. Так что будем надеяться, наш бюджет позволит позвать именно тех музыкантов, которых мы хотели бы здесь видеть… Медведев обещал поддержать, это правда. Но напоминать ему мне будет неловко - я не люблю у кого-либо что-либо выпрашивать. Память у него, по-моему, хорошая и, надеюсь, он свое обещание сдержит.

- Хотели бы вы жить в другой стране?

- Если бы хотел, жил бы - сегодня к этому никаких препятствий нет.

- Как вы относитесь к тому, что многие очень негативно относятся к своей родине?

- Это личное дело каждого. А в первую очередь, это дело родины. Видимо, она по отношению к этим гражданам что-то сделала не так. У нас родина очень не любит извиняться - никогда не умела и пока не научилась.

 - Все ли сбылось, о чем вы мечтали в молодости?

 - О многом мы не могли даже мечтать. Например, о том, что советская власть рухнет, что эту музыку можно будет свободно играть, что можно будет пойти в магазин и купить гитару «Фендер». Нам страшно повезло - за короткий отрезок жизни произошло столько событий, что хватит на три века. 

- Вы счастливы?

- Думаю, любой человек, имеющий возможность не заниматься тем, что ему противно, автоматом может быть счастлив.

СОВЕРШЕННО ПОТЕРЯЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ОБЛИК

 - Что посоветуете своим поклонникам?

- Советовать – занятие неблагодарное. Я недавно беседовал с журналисткой, лет 22-х. Она явно считала себя очень продвинутой. Но когда я ей начал говорить про Галича, она просила: «А кто это?» Я понял, что я имею дело с марсианином. И давать советы тут бессмысленно, надо начинать с букваря, потом – «Веселые картинки», потом – журнал «Костер» и так далее.

 - Вы так много повидали, есть что-то, что вас может взволновать?

- Если вы сейчас приподниметесь в воздух сантиметров на семьдесят, я ахну.

- Это нереально.

- Что ж тут нереального? Я только что был в Шаолине, там это нормальное явление.

- А вы и вправду любите готовить?

- Я бы не назвал это любовью. Это как рыбалка – можно отключить голову.

- Как началось увлечение кухней?

- Я человек гостеприимный, а потому ко мне часто приходили гости. Поскольку все они люди культурные, приходили с бутылкой. Нужна была закуска, а моя эстетическая составляющая протестовала против того, чтобы ей были плавленый сырок или конфетка. Поэтому я что-то готовил все время, импровизировал. И однажды мы с Костей Эрнстом (который тогда еще не думал, что станет Константином Львовичем) сидели, и он говорит: «А давай такую программу попробуем сделать». Я подумал, что это будет смешно. Но переоценил чувство юмора нашего народа, все серьезно стали записывать рецепты. Я понял, что если захочу, смогу спокойно отравить половину страны.

- Вы ратовали за закон о защите животных, каковы его перспективы?

- Ратовал не только я. То, что происходит сегодня, совершенно кошмарно. Люди совершенно потеряли человеческий облик и сострадание. А этот закон все-таки обяжет хозяев и нехозяев относиться к зверям по-человечески.

- Что вас беспокоит во время концерта?

- Раньше беспокоило, чтобы менты не замели, и аппарат не сгорел. А теперь-то что?

Фото Ильи Лавриненко.